— Ты что здесь делаешь? — перебил он, не торопясь запахнуть халат.

— Вообще-то, принимаю ванну, — сердито сказала я.

— Вообще-то, это моя ванна, — сказал он. — Ванна для прислуги этажом выше. И запираться надо, если что.

Он повернулся и ушел, закрыв дверь, а я тут же метнулась запираться, хотя в этом точно не было необходимости. От кого было запираться, если в замке находились только двое — я и колдун, и он только что дал понять, что ничуть не собирается на меня покушаться.

Вся красная от негодования и стыда, я зло посмотрела на ехидную русалку. Я прекрасно помнила, что заперла дверь! Неужели еще одна шутка этого странного дома?! Или…

Сияваршан. Его проделки.

Я принялась натягивать рубашку, даже не вытершись толком, и намучилась с прилипающей тканью. Надела платье, туго подпоясавшись, и только тогда почувствовала себя увереннее. Выглянув в коридор, я убедилась, что там пусто и на цыпочках покралась к лестнице. Я благополучно миновала спальню колдуна и уже прошла его кабинет, как вдруг дверь кабинета приоткрылась.

— Антонелли, — услышала я холодный голос и остановилась, закатывая глаза.

— Не забудь про перину и постель, — сказал колдун. — А если я еще раз застану тебя в моей ванной, то посчитаю, что ты тоже решила принести домой немного серебра в подоле.

Я с трудом подавила желание ответить ему гневной отповедью, и произнесла холодно, ему в тон:

— Не волнуйтесь, такого желания у меня никогда не возникнет. Произошла ошибка.

— Правда? — усомнился он.

— Правда, — сказала, поворачиваясь на каблуках. — Знай я, что это — ваша личная ванна, побрезговала бы там купаться.

Несколько секунд он внимательно смотрел на меня, а потом кивнул, указал пальцем в сторону спальни и заперся в кабинете.

Я с облегчением перевела дух и помчалась к себе. Больше всего сейчас мне хотелось бы увидеть Сияваршана и высказать все, что я о нем думала. Не было сомнений, что все произошедшее — это еще одна дурацкая шутка духов.

Но никого из снежных призраков не было в обозрении, и я, кипя праведным гневом, поторопилась просушить волосы, прежде чем идти в спальню к колдуну.

В этот вечер я взбивала перину с особым чувством — злясь на всех. И на хозяина, похожего на ледяную статую, и на его слуг, которые подвергают невинную девушку опасности, подсовывая ее колдуну-развратнику в голом виде.

Радовало то, что когда я перетаскивала лесенку на другую сторону кровати, колдун в спальне так и не объявился. Я подумала, что ему тоже не слишком приятно встречаться со мной после неловкости, что случилась в ванной комнате. Но — право же! — можно было не таращиться так бесстыдно! Можно было отвернуться!

Бесстыдник и развратник… Все сплетни, что ходили о нем — правдивы. Невольно я вспомнила тот вечер, когда приходила Эрна. Тогда мне было досадно видеть, как непринужденно болтает колдунья, сидя на коленях у Близара. Как глупо было этому завидовать…

Но очарование той картины захватило с новой силой. Огонь пылает в камине, женщина счастливо смеется, поверяя мужчине какие-то свои переживания, кажущиеся ей очень важными, а мужчина слушает со снисходительной улыбкой. И женская рука гладит обнаженную мужскую грудь — порхает белой бабочкой…

Я спустилась, опять переставив лестницу, пошла к выходу и остановилась, как вкопанная, увидев Близара, сидящего в кресле. Он опять появился бесшумно и непонятно — давно ли.

Колдун тоже принимал ванну — волосы его влажно вились. Он смотрел на меня, и глаза у него горели, как зимние звезды. Повисло неловкое молчание. Надо было поклониться и уйти, но ноги словно приросли к полу. Никто из нас не произносил ни слова, и молчание становилось все тягостнее, все мучительнее. Мне подумалось, что воздух в комнате можно резать ножом — он казался густым, как застывший мед, как янтарь… как… неутоленное желание.

— Хочешь посидеть на мне? — услышала я голос Близара и вздрогнула — так это было неожиданно. — Но боюсь, сейчас я не такой мягкий, как перина.

— Что? А… — я мгновенно разгадала его намек. Постоянное пребывание в кухне отцовского дома просветило меня относительно некоторых вопросов в отношениях мужчины и женщины, и сейчас я перепугалась до дрожи. Я отступала к двери, боясь повернуться к колдуну спиной, потому что он походил на гончую, взявшую след. И стоит только мне броситься в бегство — бросится в погоню и он.

— Зачем убегаешь? — спросил он. — Ты ведь хочешь, Антонелли?

— Хочу чего? — повторила я, запинаясь.

— Прикоснуться ко мне. Я не против, — он медленно распахнул халат, и так же медленно провел ладонью сверху вниз, — по обнаженной груди, животу и… ниже.

14

Это было бесстыдно, и развратно, но я не могла оторваться от этого зрелища. Все в замке Близаров было пропитано грехом, и, вдыхая этот ядовитый, но такой пленительный аромат, трудно было сохранить сознание ясным. Мне вдруг подумалось, что красивый мужчина в бархатном халате и правда испытывает ко мне нечто иное, чем к многочисленным девицам, побывавшим здесь. Все они для него — ничто, но со мной-то будет по-другому. Со мной он изменит своим привычкам, станет на путь истинный, и будет любить меня до конца своих дней, потому что я… Потому что я — лучше всех.

Именно эта мысль привела меня в чувство.

С каких это пор ты, Бефана Антонелли, стала считать себя самой лучшей? Еще скажи, что ты — первая красавица, умница, а по родовитости тебе нет равных.

Я отступила на шаг, и Близар сразу заметил перемену и заговорил по-другому:

— Ты ведь не боишься? — продолжал искушать он. — Не может быть. Ты ведь смелая. Пришла же в логово колдуна — одна, без сопровождения, ночью и в метель…

Но я продолжала отступать к двери и даже ухитрилась сказать тоненьким голоском:

— Ваша постель готова, господин граф… Желаю спокойной ночи…

В коридор я выскочила с проворством зайца и помчалась к лестнице, опасаясь погони. Но колдун не спешил меня преследовать, и я добралась до спальни без препятствий. Запершись, я чуть не расплакалась от злости. И первым делом налила в таз воды и окунулась туда лицом, чтобы охладить пылающие щеки.

Проклятье этому дому, где собрались одни развратники!

И я сама становлюсь такой же!

Но… Вынырнув из воды, я уставилась в противоположную стену, ничего не видя. Но как же это притягательно…

Я снова задрожала от страха, но теперь страх имел другую природу Когда грех становится притягательным — это страшно. Неужели, в этом замке всем девушкам суждено потерять себя? Свою душу, свою честь?

Пересчитав зарубки на косяке, я немного успокоилась. Колдун не собирается принуждать меня, а уж со своими страстями я совладаю. Молитва, надежды вернуться домой, мысли о Роланде — все это поможет мне выстоять. Но я тут же поняла, что мысли о Роланде — неважная защита.

По сравнению с Близаром Роланд выглядел… таким блеклым, далеким. Сейчас я уже сомневалась — а существовал ли Роланд? На самом ли деле есть где-то город Любек и мой дом? А может, вся прежняя жизнь мне приснилась? И реален лишь этот замок — снежные духи, лестницы, устраивающие лабиринт, колдун, который лишает разума одним взглядом…

А-а! Взгляд!..

Я несколько раз плеснула в лицо водой, чтобы прийти в себя. Фани, тебе ни в коем случае нельзя поддаваться колдовскому очарованию. Как говорила наша кухарка — мушке достаточно только лапкой попасть в сахарный сироп, и все — крылышки оторвут.

В тот вечер я молилась с особым усердием и легла спать, положив под подушку серебряную монетку, прося фею Хольду защитить меня от соблазнов.

Но ни молитвы, ни фея не защитили меня от странных снов.

Я просыпалась снова и снова, потому что в моих снах Близар испепелял меня взглядом, пока я взбивала перину, и стоило мне отвернуться, как он оказывался рядом и валил меня в пуховые подушки, набрасываясь с поцелуями.

Но постепенно эти жаркие сны сменились другим…

Я снова оказалась в огромном зале со стрельчатыми окнами, и белые призрачные фигуры спускались по лестнице, вытягивая руки. И я внезапно поняла — они не танцевали, нет! Они что-то искали… Пальцы их слепо ощупывали воздух — тонкие, полупрозрачные пальцы…