— Ты совсем неженка, как я погляжу, — заявил Близар и сел рядом со мной.

Сани покатили по снежному полю, а он по-хозяйски обнял меня за плечи, прижимая к себе.

— Об этом мы не договаривались! — возмутилась я, пытаясь освободиться, но сделать это в медвежьей шубе оказалось непросто. Аустерия так укутала меня, что сейчас я могла бы только боднуть Близара, чтобы отстал.

— Какая упрямая козочка, — усмехнулся колдун. В лунном свете его глаза виделись мне черными провалами, а лицо казалось белым и застывшим, как маска. Мне стало жутко, а он еще нагнал страху, словно прочитав мои мысли: — Но что это за козочка, если у нее не пробились рожки?

— Не желаю, чтобы вы меня обнимали, — произнесла я с ожесточением.

— Думаешь, я тебя обнимаю? Глупышка Антонелли. Я всего лишь не хочу, чтобы ты вывалилась из саней и расшиблась в лепешку. Зачем мне лепешка вместо девицы, которая ловко управляется с метлой?

Я хотела заспорить, но он указал на что-то за край саней, я проследила взглядом…

Белый снег под полозьями вдруг разъехался, как разорванное полотно, и я увидела, что сани… летят по небу. Далеко внизу блестел церковный шпиль, а по склону были разбросаны домики, похожие из-за заснеженных крыш, на пирожные со взбитыми сливками. Я взвизгнула и вцепилась в Близара, а он вдруг засмеялся, и это было странно — слышать человеческий смех в ночном небе, по соседству со звездами и луной.

— Держись, Антонелли! — крикнул Близар, понукая коней-призраков. — Сейчас прокатимся с ветерком!

18

У меня занялось сердце, когда кони повернули круто вправо, а сани накренились так, что мы не выпали из них только благодаря тому, что Близар уперся рукой в край саней. Другой рукой он крепко обнимал меня за плечи, а я, наполовину выбравшись из медвежьей шубы, обхватила его за пояс, прижимаясь к нему и уже не думая ни о каких приличиях.

Этот полет я запомнила на всю жизнь!..

Звезды были совсем рядом — протяни руку и схватишь!.. А луна — такая белая и гладкая с земли, вдруг покрылась тенями и пятнами. Я разглядела в этих пятнах девушку, несущую ведра с водой, но тут мы опять попали в холодный сырой туман, и Близар накинул на меня полу своего плаща.

— Разве бывает туман зимой? — осмелилась я спросить.

— Это не туман, это облака.

Облака?! Да разве они такие?! Облака — они белые, пушистые и мягкие, как яичные белки, взбитые с сахарной пудрой. Я всегда думала, что они теплые, как горностаевый мех, но сейчас не было ни сладости, ни тепла. Вскоре меня затрясло, а зубы застучали так, что Близар не мог этого не заметить.

— Снижайтесь! — крикнул он. — Антонелли мерзнет!

Кони тут же нырнули, и мне показалось, что сердце выскочило из груди и застряло в горле. Головокружительный спуск занял несколько секунд, и я даже не успела слишком испугаться, но когда кони остановились в темноте тупикового переулка, не смогла сама выйти из саней — колени дрожали, а во всем теле была слабость, как после долгого сна.

— Ну же, давай руку, — усмехаясь, Близар выпрыгнул из саней и помог мне подняться, поддерживая под локоть. — Ожила, Антонелли?

Я кивнула, едва переставляя ноги — говорить была пока не в силах.

Мы подошли к небольшому дому — не слишком богатому, но украшенному у дверей еловыми лапами с лентами и бубенчиками. Здесь ждали прихода праздника, здесь жили надеждой на чудо — это я поняла сразу. Близар поднялся на низенькое крыльцо — всего две ступеньки — и хотел постучать, но теперь я схватила его за локоть.

— Что это вы собираетесь делать? — прошептала я, оттаскивая его от крыльца.

— А ты живее всех живых, — похвалил он меня. — Вон как вцепилась. Минуту назад, я думал, что замок Близаров пополнится еще одним призраком.

Я тут же отпустила его.

— Здесь живет твоя бедняжка, — продолжал колдун. — Мы же пришли, чтоб спасти ее. Или передумала?

— Нет, не передумала, — сказала я с достоинством. — Но лучше бросим мешок в окно. Так поступал святой Николас, и они подумают, что это он сделал подарок на новый год.

— Прятаться? — нахмурился Близар. — Зачем?

— Добрые дела надо делать втайне, я уже совсем пришла в себя и улыбнулась. — За это небеса награждают вдвойне. Так говорила моя мама.

— Мама, конечно, не может быть не права, — проворчал колдун и принялся рассматривать дом. — Вот только окна у них закрыты наглухо. Твоя мама позабыла, что святой Николас орудовал в теплых краях, там не надо было стеклить окна.

— Не говорите так неуважительно о святом, — одернула я его строго. — Может, оставим подарок на крыльце?

— И утром от него останутся только воспоминания, — закончил колдун с сарказмом.

— Ну придумайте что-нибудь! — потеряла я терпение. — Вы же колдун, а не я!

Он посмотрел на меня насмешливо и искоса и пробормотал что-то насчет здравого ума. Потом потер подбородок и сказал: — Попробуем через трубу. Надеюсь, она у них не для красоты. Сияваршан!

Дух тотчас превратился в человека, схватил мешок из саней, поднялся в воздух и завис над крышей.

Труба оказалась достаточно просторной, и мешок провалился в нее и долетел до самого низа без труда — мы услышали глухой удар, как будто камень упал на железо.

— Наверное, у них решетка в камине, — догадалась я.

Луна вдруг решила спрятаться, оставив нас в темноте.

— Дело сделано, — сказал Близар негромко, наклоняясь ко мне. — Ты довольна?

Я не успела ответить, потому что из дома выскочил заспанный мужчина в очках, плаще и подштанниках. Он размахивал палкой и кричал, потряхивая козлиной бородкой:

— Кто тут озорничает по ночам! Убирайся, иначе отведаешь палки! — он старался выглядеть свирепо, но вызывал только смех.

Он огляделся, но не заметил нас, хотя мы стояли шагах в десяти, а потом задрал голову, пытаясь высмотреть кого-то на крыше.

— Наверное, решил, что мальчишки бросают камни в трубу! — хихикнула я на ухо Близару, привстав на цыпочки.

— Гаспар! Что там? — услышала я заспанный и испуганный голос, и узнала его. Это говорила мать Эльзы, а потом раздался тонкий девичий голос, и еще один — они звенели тревожно, как серебряные бубенчики на ветру.

— Проклятые мальчишки опять шныряют! — отозвался Гаспар, поправляя очки. — Вот попадитесь мне, молокососы! — он решил обойти дом и громко предупредил об этом, посоветовав не прятаться в темноте, но тут из дома послышался удивленный вскрик.

— Гаспар!! — закричала женщина. — Посмотри!!

— Что там? — отозвался он, размахивая палкой наугад. — Только подойдите еще к нашему дому, я вам покажу!

— Нам лучше сбежать, — снова зашептала я Близару.

— Боишься его?! — удивился он.

— Добрые дела надо делать тайно, — напомнила я ему и припустила по улице, не выпуская руку колдуна.

— О! Я вас вижу! — закричал нам вслед Гаспар. — Сейчас догоню! И родителям вашим скажу! И палкой вас!..

Одновременно Сияваршан и Велюто снялись с места и вместе с санями бесшумно взмыли в небо, никем не замеченные.

Конечно же, Гаспар не помчался нас преследовать, но мы с Близаром не останавливаясь бежали по заснеженному Эшвегу, держась за руки, и это походило на… На что же это походило? Я посмотрела на колдуна, и сразу же споткнулась. Он успел подхватить меня, и мы заскользили по натоптанному снегу, словно закружились в танце.

Я вцепилась в Близара, вскрикнула, а потом засмеялась. Мы уже остановились, а я все не могла успокоиться и прыскала, закрывая рот варежкой.

Колдун смотрел на меня без улыбки, как-то слишком серьезно, даже настороженно, и я поспешила объяснить свое веселье:

— Мне представлялось, что отец Эльзы — это злодей из злодеев, а он так смешон… И жалок еще. Вы сделали хорошее дело, господин граф. Вы спасли девушку, это доказывает, что сердце у вас есть.

— Антонелли… — сказал Близар таким голосом, словно ему не хватало воздуха.

— Господин граф? — спросила я неуверенно.

Луна выглянула из-за туч, и в ее призрачном свете лицо колдуна снова превратилось в белую маску с черными провалами вместо глаз. Близар выпустил меня, и свистнул, подзывая духов.